Детский анекдот – это серьезно

В мире детства существуют свои ритуалы, мифы, предания, истории, передающиеся из уст в уста все новым поколениям малышей. И одна из важных составляющих детского фольклора — анекдоты, шутки, смешные стишки. По тому, над чем смеется ваш ребенок, можно судить не только о его чувстве юмора, но и о развитии его мышления, о психологических проблемах.

САМЫЙ-САМЫЙ ПЕРВЫЙ

День, когда я впервые смеялась над анекдотом, помню до сих пор. Это был теплый, солнечный весенний день. Нашу детсадовскую группу, выстроив парами, вели гулять на площадку. И тут девочка, с которой я шла в паре, вдруг спросила: «Хочешь, расскажу анекдот?» — «А что это такое?» — «Это такая короткая смешная история. Слушай: Пришла бабка на базар покупать попугая. И спрашивает у продавца: «А этот попугай разговаривает?» — «Ну да. Дернешь за левую ногу — анекдоты рассказывает, за правую — петь будет.» — «А если за обе ноги дернуть?» А попугай и говорит: «Дура, я же упаду!» Прошло много лет, но я до сих пор помню и этот глупый анекдот, и то потрясающее впечатление, которое он на меня произвел. Минут десять я хохотала как ненормальная, потом целый день радостно пересказывала историю всем своим детсадовским друзьям. Ну а вечером решила поделиться своей радостью с родителями. Выслушав меня, они только пожали плечами: «Не смешно!» Но все равно для меня это был великий день — день, когда я поняла, что значит смеяться над анекдотом. Было мне пять с половиной лет.

...Полугодовалые крохи с удовольствием хохочут, когда с ними играют в прятки или строят им смешные рожицы. Годовалые младенцы радостно реагируют на разные ситуационные нелепости. Моего младшего сына, например, как-то очень развеселила такая сценка: его старший брат завернулся в одеяльце, залез мне на колени и стал хныкать, изображая младенца.

После двух лет малыши открывают для себя прелесть стишков-«перевертышей», которые условно можно назвать «предшественниками» анекдотов. Я очень люблю и часто перечитываю книгу Корнея Чуковского «От двух до пяти». Помните, как он описывает диалог со своей двухлетней дочерью?

« — Папа, ава — «мяу»! — сообщила дочка сенсационную и заведомо неверную весть, что собака, вместо того чтобы лаять, мяукает. И засмеялась поощрительным, несколько искусственным смехом, приглашая и меня смеяться этой выдумке. Я же был склонен к реализму:
— Нет, — ответил я, — ава — «гав».
— Ава — «мяу»! — повторила она, смеясь и в то же время ища у меня на лице выражение, которое показало бы как ей следует относиться к этой ере-тической выдумке, которой она даже чуть-чуть испугалась.
Я решил войти в ее игру и сказал:
— А петух кричит «мяу»!
И этим санкционировал ее интеллектуальную дерзость.
То была первая шутка, которую моя дочь ощутила как шутку на двадцать третьем месяце своего бытия».
Итогом этого замечательного диалога стало, между прочим, стихотворение «Путаница», которое радует уже не одно поколение детей: «Замяукали котята: «Надоело нам мяукать. Мы хотим, как поросята, хрюкать».

«ТРИ ПУЗАТЫХ НЕМЦА» И ДРУГИЕ ДУРАКИ

Умение понимать анекдоты приходит позже — годам к 6-7-ми. Это связано с тем, что именно в это время в развитии ребенка происходит качественный интеллектуальный скачок. Швейцарский психолог Жан Пиаже, наблюдая за развитием детей, сделал вывод, что наш мозг проходит в своем развитии от младенца до взрослого четыре ступени. Возраст примерно от 7 до 12 лет он назвал стадией конкретных операций. У малыша уже твердо сформировались представления о том, что он как личность и другие люди, мир вокруг — это совершенно разные вещи. Правда, в возрасте от 7 до 12 лет ребенок еще не умеет абстрактно мыслить, но в рамках конкретной ситуации младший школьник уже может принимать собственные решения. А самое главное — он открывает для себя символическое значение слов. Поэтому если ваш малыш хохочет над глупым анекдотом, то это очень хороший признак. Некоторые детские психологи даже используют анекдоты для того, чтобы определить, готов ли ребенок к обучению в школе.

Какие же анекдоты детям нравятся больше всего? И почему они им нравятся?

В детстве моим любимейшим анекдотом был анекдот про «трех пузатых немцев»: «Шли по улице три пузатых немца. Навстречу выбежал мальчик, стал показывать на них пальцем и кричать: «Три пузатых немца, три пузатых немца!» Они это выучили и идут дальше. Видят — бабушка выколачивает об забор подушку и приговаривает: «Трах, бах, об забор!». И это выучили. Потом видят: пьяница помогает тетке сумки тащить и приговаривает: «За бутылку колбасы, за кусочек водки». И это выучили. Пошли дальше, вдруг видят — лежит труп, а около него милиционеры стоят. Милиционеры спрашивают у немцев: «Кто его убил?» — «Три пузатых немца, три пузатых немца!» — «А как вы его убили?» — «Трах, бах, об забор!» — «А за что?» — «За бутылку колбасы, за кусочек водки».

Такие смешные истории про «дураков» действительно пользуются большой популярностью у детей.

Эти анекдоты построены на принципе инверсии – когда из обычных фраз стро¬ится новый дурацкий текст. Это умение переворачивать текст «с ног на голову», менять местами фразы и находить в них новый, забавный смысл — важнейший показатель того, что ребенок преодолел еще одну ступень в своем умственном развитии. Даже если вам кажется, что подобные анекдоты не смешны (а ведь взрослым людям от них действительно не смешно!), все равно есть повод радоваться тому, что развитие ребенка идет нормально. Еще один любимый детский «цикл» — анекдоты про крокодила Гену и Чебурашку. Большинство исследователей видит в них отражение отношений «родитель-ребенок» и шире — отношения с миром взрослых. И, наконец, еще одна любимейшая тема детских анекдотов — смешные истории... про какашки. Третьим по счету самым смешным моим детским переживанием стали стишки про пьяницу, облегчавшегося на могилке, услышанные в первом классе по дороге в школьную столовую. Я снова-таки помню в мельчайших подробностях обстоятельства, при которых мне рассказали этот дурацкий стишок. Еще меня поразило то, что «обычные», «хорошие» стихи нужно несколько раз прочитывать для того чтобы выучить их наизусть, а эдакая непристойная глупость мгновенно, с первого раза впечаталась в память. Но самым интересным оказалось то, что когда я рассказала этот стишок маме, выяснилось, что она его прекрасно знает. Послевоенные дети тоже с радостью декламировали друг другу рифмованную историю. Но раз неприличный стишок про какашки стал классикой детского фольклора, значит, зачем-то он детям нужен? Зачем же? Самое простое объяснение привлекательности «желудочно-кишечной» темы в детских анекдотах: вырастая, становясь все более самостоятельными, дети чувствуют необходимость нарушать некоторые взрослые запреты. А рассказы о таких стыдных, неприличных и, по большому счету, запретных глупостях — отличный способ сделать что-то наперекор взрослой морали.

«МАЛЬЧИК В САРАЕ НАШЕЛ ПУЛЕМЕТ»

Истории про «дураков» и про какашки теряют для детей свою прелесть обычно годам к 12-ти. На смену им приходят другие запретные темы. Во-первых, подростковый возраст — самый «бунтарский», возраст самоутверждения, активного пересмотра старых правил, выхода из-под контроля взрослых. Во-вторых, именно в это время (по вполне понятным физиологическим причинам) дети начинают испытывать острый интерес к вопросам пола. Неудивительно, что самые любимые подростковые анекдоты — рассказы про Вовочку — неприличные истории про мальчика-хулигана, пропитанные сексуальным подтекстом и сдобренные изрядной долей непечатных выражений.

А еще в этом возрасте особую привлекательность получают «садистские стишки». Чтобы убедиться самому, насколько эти детские образцы «черного юмора» важны и значимы для подростков, поройтесь в собственной памяти. Наверняка вам с ходу удастся вспомнить десятка два этих виршей: «Мальчик в сарае нашел пулемет — больше в деревне никто не живет», «Дети в подвале играли в гестапо — зверски замучен сантехник Потапов», «Голые бабы по небу летят — в баню попал реактивный снаряд». Ну, и так далее. Поверьте, неспроста эти глупости так крепко зацепились в памяти.

Некоторые родители ужасаются этим стишкам (как будто сами их в детстве не рассказывали?). Им кажется, что садистские стишки вредны, потому что учат ребенка жестокости, черствому отношению к трагедиям. Но на самом деле это не так. Садистские стишки выполняют важнейшую психологическую функцию: они помогают ребенку справиться с самым главным из своих страхов — страхом смерти. Высмеивая в глупых рифмованных строчках страшные вещи, происходящие в жизни, ребенок побеждает свой страх. Так что садистские стишки очень полезны для детской психики. А детский юмор в целом — очень важная и серьезная вещь!

Людмила Заглада
журнал "Мир семьи"